Читать интересную книгу Рассказы о Ленинграде [1984, худож. С. Яковлев] - Вольт Николаевич Суслов

Рахью. — Какие новости?

— Главным штабом отдан приказ развести мосты, — доложил Рахья. — Контрреволюция готовится отразить удар.

— Нужно срочно ехать в Смольный! — заключил Владимир Ильич.

Рахья растерялся. Центральным Комитетом партии ему было приказано охранять Ленина и без приказа ЦК из квартиры на Сердобольской не выходить. Не так давно товарищ Шотман сказал ему: «Ты, Эйно, за Старика перед всей партией отвечаешь, перед всей Россией». Но знал Рахья: если Ленин что-нибудь твердо решил, переубедить его трудно. Рахья пытался сослаться на то, что еще светло и ходить по улицам опасно.

— Безопасных революций не бывает, — ответил Ленин. — Сидеть в подполье я больше не имею права. Сейчас промедление смерти подобно. Немедленно идемте!

Когда Маргарита Васильевна вернулась в свою квартиру, она нашла на столе записку: «Ушел туда, куда вы не хотели, чтобы я уходил. До свидания. Ильич».

До Боткинской улицы они доехали на трамвае, дальше пошли пешком. Миновали Литейный мост, свернули на Шпалерную, столь знакомую Ильичу. Здесь, в Доме предварительного заключения, царская охранка держала его с 9 декабря 1895 года до 14 февраля 1897-го. Совсем недавно, в июльские дни, на этой улице был убит рабочий Иван Воинов, раздававший прохожим «Листок правды».

Поздним вечером 24 октября они пришли в Смольный.

Ленин сразу же поднялся на третий этаж в комнаты № 75–76 (по старой нумерации), где помещалось бюро Военно-революционного комитета.

Член ЦК партии А. Ломов вспоминал этот приход Ильича:

«Днем чувствуется некоторая нерешительность. Ни мы, ни Керенский не рискуем стать на путь окончательной схватки. Мы выжидаем, опасаясь того, что наши силы еще недостаточно подобрались, организовались…

Вдруг появляется т[оварищ] Ленин. Он еще в парике, совершенно неузнаваем. Все решительно изменяется… И с этого момента мы переходим в решительное наступление».

Ленин спрашивает, советует, приказывает, поторапливает, требует удара за ударом. В разных концах города. Деятели Временного правительства должны быть сбиты с толку, растеряны.

«Он то и дело посылал к нам курьеров с записками, — вспоминал председатель Военно-революционного комитета Николай Ильич Подвойский, — на которых было написано два-три слова: „Взята ли Центральная телефонная станция и телеграф?“, „Захвачены ли мосты и вокзалы?“ и т[ак] д[алее]. На словах и в записках он настаивал на том, чтобы мы проверяли все свои распоряжения. Он спрашивал, действительно ли надежный человек находится в таком-то пункте, такая-то улица имеет исходное положение. Занята ли она? Особенно большое значение придавал Владимир Ильич взятию Зимнего дворца, где находилось контрреволюционное Временное правительство».

С третьего этажа Ленин спускался на первый, где в комнате № 36 находились члены Центрального Комитета партии.

Ленин руководил восстанием и одновременно думал о составе первого Советского правительства, об организации новой, пролетарской власти.

Заседание в комнате № 36 затянулось до глубокой ночи.

Над городом уже занималась заря 25 октября — первого дня нашего государства — рабочих и крестьян.

Забрезжившее за окнами утро застало Ленина за работой. Он быстро писал, перечеркивал и писал снова. Наконец поставил последнюю точку и прочитал товарищам первый документ новой власти: «К гражданам России!». В нем говорилось:

«Временное правительство низложено. Государственная власть перешла в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов — Военно-революционного комитета, стоящего во главе петроградского пролетариата и гарнизона. Дело, за которое боролся народ: немедленное предложение демократического мира, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль над производством, создание Советского правительства, это дело обеспечено.

Да здравствует революция рабочих, солдат и крестьян!»

В тот же день обращение «К гражданам России!» было напечатано в большевистской газете «Рабочий и солдат». Радиотелеграфист крейсера «Аврора» отстучал его ключом радиотелеграфа: «Всем! Всем! Всем!»

В 14 часов 35 минут Актовый зал Смольного заполнили депутаты Петроградского Совета, собравшиеся на экстренное заседание. К ним присоединились и начинающие прибывать в город делегаты II Всероссийского съезда Советов — солдаты, матросы, красногвардейцы.

Рабочий Путиловского завода И. Ф. Еремеев, состоявший тогда в красногвардейской путиловской пулеметной дружине в Смольном, вспоминал:

«Мы услышали гул голосов. Не зная, в чем дело, схватили винтовки и бросились в коридор. Но тревога была напрасной: это участники заседания восторженно приветствовали появившегося на трибуне Владимира Ильича Ленина».

Наконец наступила тишина и, обращаясь к залу, Ленин произнес:

— Товарищи! Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой все время говорили большевики, совершилась…

Поздним вечером в Смольном открылся II Всероссийский съезд Советов. В первом его заседании Ленин не участвовал. Он еще руководил продолжающимся восстанием.

Ночью в Смольный прибыл самокатчик. Требует Ленина.

Соратник Ильича по борьбе Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич вспоминал:

«…Владимир Ильич подходит:

— Что скажете, товарищ?

— Вы и есть Ленин? — смотря с любопытством на Ильича, говорит самокатчик. Глаза его радостно поблескивают. Он быстро отстегивает клапан у сумки, достает листок бумаги, бережно передает его Владимиру Ильичу, берет под козырек и кратко рапортует:

— Донесение!..

— Зимний дворец взят. Временное правительство арестовано. Отвезено в Петропавловку. Керенский бежал! — вслух быстро читает Владимир Ильич… И только дочитал, как раздалось „ура“, подхваченное красногвардейцами.

— Ура! — неслось повсюду».

Восстание победило.

Старой России пришел конец.

Новому государству трудящихся — начало.

В городе еще кое-где гремели выстрелы, когда в Смольном был принят первый закон Страны Советов: Декрет о мире.

Вечером 26 октября в Актовом зале Смольного открылось второе заседание съезда Советов.

Вышедшему к трибуне Ленину пришлось подождать, пока в зале стихнут овации.

Улучив момент, когда стало потише, он сказал коротко и просто:

— Теперь пора приступать к строительству социалистического порядка.

И, переждав новый взрыв аплодисментов, продолжил:

— Первым нашим делом должны быть практические шаги к осуществлению мира…

Вопрос о мире есть жгучий вопрос, больной вопрос современности. О нем много говорено, написано, и все вы, вероятно, не мало обсуждали его. Поэтому позвольте мне перейти к чтению декларации, которую должно будет издать избранное вами правительство.

Он читал спокойно, неторопливо, особенно подчеркнул слова декларации о том, что продолжать войну «правительство считает величайшим преступлением перед человечеством и торжественно заявляет свою решимость немедленно подписать условия мира».

На том историческом заседании съезда Советов присутствовали два иностранных журналиста — Джон Рид и Альберт Рис Вильямс. Позже они оба написали честные книги о нашей революции.

Вспоминая же выступление Ленина с докладом о мире, Альберт Рис Вильямс писал:

«Итак, свершилось. Принят первый декрет новой власти. Люди заулыбались, глаза их засияли, головы гордо поднялись. Это надо было видеть!

Рядом со мной поднялся высокий солдат и со слезами на